Тереза Авильская.

Тереза де Сепеда-и-Аумада родилась 25 марта 1515 года в небольшом городке Авила в Старой Кастилии. Замок ее отца, благородного гидальго Алонсе де Чепеда, был расположен между доминиканской обителью Санто-То-мазо и церковью Святой Схоластики.
 

Город рыцарей, город святых

Город Авила с восемьюдесятью шестью зубчатыми, из красноватого камня, грозными башнями, походил на неприступную крепость. Черная, но на вершинах почти всегда убеленная снегом горная цепь Сиерра де Гредос высится на самом краю окружающей город унылой равнины, усеянной серыми валунами. Авила всегда славилась обилием, вкусом и чистотою вод, столь прозрачных, что наполненное тамошней водою ведро казалось пустым. Прозрачно-чистым было и темно-синее небо над Кастилией: глядя на него, не только чужеземцы, но и местные жители всякий раз удивлялись его синеве.

Суровы были узкие улочки и тесные площади города, обвеваемые ледяными ветрами с гор; суровы дома и дворцы, но еще более суровы и строги были храмы и монастыри. Память о более веселой радостной жизни уцелела только в мавританских предместьях, тоже, впрочем, запустевших после изгнания мавров святой инквизицией: здесь еще сохранились солнечные тихие дворики с точеными из алебастра золотисто-желтыми и прозрачными витыми столбиками, фонтаны, журчавшие в мраморных бассейнах. Там еще благоухали апельсиновые и лимонные деревья, источали аромат лавры и мирты.

Старокастильское рыцарство гордилось «чистотой крови», то есть кровью, не смешанной с кровью евреев или мавров. И главным свидетельством этой «чистоты» считалась чистота веры, не замутненной никакими ересями.

Маленькая Тереза постоянно читала Жития святых. Но любила и рыцарские романы. В семь лет она с одиннадцатилетним братом задумала бежать из дома в «землю мавров», чтобы «принять за Христа мученическую смерть». Дети даже не вышли за пределы города, как их вернули. Но мечты о подвиге не прошли: в своем саду они сооружали пещеры, пустыньки из камней — убежища христианского спасе-
ния, какими они казались детскому воображению. Неумелые сооружения слабых детских рук… Придет время — и Тереза из Авилы воздвигнет великие обители…

Однако путь ее к сознательной жизни, наполненной служением Иисусу, шел через легкомысленную юность, о которой она будет вспоминать с глубоким раскаянием. Она любила духи, наряды, украшения; подумывала о замужестве; подружилась с разбитной родственницей; слуги из корысти помогали ей во флирте с неизвестным нам «маленьким Дон Жуаном». И только страх потерять честь удержал ее от соблазна.
Одновременно с земной любовью в жизнь Терезы вошла смерть. Ей было 14 лет, когда умерла мать. И она обратилась за утешением к Богу. «Я пошла в церковь и, пав перед изваянием Божией Матери, со многими слезами молила Ее, чтобы Она заменила мне мать. И молитва моя была услышана: с этого дня я никогда не обращалась к Божией Матери без того, чтобы не почувствовать тотчас же Ее осязаемую помощь», — напишет она впоследствии.

Но скорбь прошла, и Тереза вернулась к прежней суетной жизни. Нежно любя дочь и страшась за нее, отец отдал Терезу в монастырскую школу Августинской женской обители. Тереза, по ее собственному признанию, чувствовала «смертельное отвращение к монашеству»… Однако жизнь монастырок мало походила на монашескую. Юные дочери знатных родов вели в общем-то светскую жизнь — они наряжались, у них были служанки, их посещали кабальеро — правда, видеть свою избранницу они могли только издали — в храме, и наградой преданному рыцарю могла быть разве что честь прикоснуться к маленькой подушенной ручке, протянутой через решетку. Большинство девиц, покидая школу, выходили замуж. Смятение было в душе Терезы — что она изберет? Любовь земную или небесную? Можно предположить, что , все ее существо было насыщено тем, что в наши дни принято называть сексапильностью.

Внезапная тяжелая болезнь помогла ей сделать выбор в пользу любови небесной. «Ужас охватывал меня, — напишет Тереза в книге «Моя жизнь», — что если бы я умерла внезапно, то не избегла бы ада. Видела я также, что единственный для меня и верный путь спасения — монашество… Но, кажется, рабский страх гнал меня на этот путь больше, чем любовь… Я прочла письма святого Иеронима о монашестве и так непоколебимо решила уйти из мира, что сказала об этом отцу, и тем одним, что это сделала, я как бы уже постриглась, потому что я была так ревнива к чести слова моего, что раз я его дала — уже никакие силы в мире не могли бы меня заставить ему изменить».

Отец отговаривал ее, забрал из монастыря. Она вновь заболела. Врачи оказались бессильны перед ее недугом. Над Терезой уже читали отходные молитвы. Но на пятый день беспамятства она пришла в себя и пожелала вернуться в обитель. Выздоровление шло медленно, почти три года она едва могла передвигаться.

Женская обитель Благовещения, Encarnaclon, где она провела последующие двадцать лет, находилась неподалеку от Авилы, в удивительно красивой долине. Строгость католических нравов, гнет «правил чести», близость всесильной в те годы инквизиции диктовали жесткие правила поведения. Формально это было так, но легкомыслие иногда находило для себя выход… Молитва и раскаяние возносили Терезу к Богу, но весь стиль жизни монастыря, беседы с посетителями возвращали к миру. «Горечью наполняло душу мою воспоминание о Боге, когда я была в мире, а когда была в Боге, то соблазны мира искушали меня… Двадцать лет я падала и подымалась, и снова падала», — пишет она в книге «Моя жизнь», вспоминая годы, проведенные в монастыре.

Мистический опыт

…Терезе исполнилось сорок лет. Как-то, войдя в часовню, она (конечно же, не в первый раз) увидела изваяние бичуемого Иисуса. И вдруг к ней вернулось чувство неописуемой жалости, любви, сострадания, остро испытанное в детстве. Как тогда, когда они с братом собирались бежать в мавританские земли, она снова жаждала принять страдание за Христа. Это чувство захлестнуло и преобразило ее: «Жизнь моя кончилась — началась жизнь Бога во мне».

На семь долгих лет Тереза уходит из жизни внешней в жизнь внутреннюю, чтобы обрести великое сокровище духовной жизни — экстаз. На взгляд стороннего наблюдателя, это новая болезнь, но, может быть, прав Мережковский, считавший «экстаз такой же болезнью души, как жемчужина — болезнь раковины…».

За семь лет, с 1555 по 1562 год, Тереза проходит семь ступеней экстаза.

1-я ступень — самопогружение, «сосредоточение всех душевных сил» на одном-единственном — на воле к соединению человека с Богом. «Медленно душа погружается как бы в сладостный обморок… Все не только душевные, но и телесные силы ее теснятся к Возлюбленному, как в лютую стужу озябшие люди теснятся к огню очага. И это происходит без малейшего усилия, в почти безмолвной молитве». «От этого внутреннего сосредоточения происходит такой сладостный мир и покой, что, кажется, душе уже нечего желать… и даже молитва для нее — ненужная усталость: душа хотела бы только любить».

2-я ступень — «восхищение», «исступление». «Трудно становится дышать. Руки и ноги холодеют. А душа погружается в блаженство. Разум и память находятся тогда в состоянии, подобном сумасшедшему бреду». «Восхищение духа влечет за собой и тело». Где это происходит — во внешней жизни или во внутренней? Для Терезы эти два мира нераздельны.

3-я ступень — «мука желаний» — главный источник страданий для всех, кто жаждет ЭКСТАЗА. На этой ступени душа попадает в бескрайнюю пустыню, где нет ни одного близкого ей существа. Да и не нужны ей эти близкие. Душа хочет одного — умереть. «К Богу стремится душа, но вместе с тем чувствует, что ей невозможно обладать Богом, не умерев, а так как самоубийство не дозволено, то она умирает от желания умереть, чувствуя себя как бы висящею между землей и небом и не зная, что ей делать».

4-я ступень — видения Христа. «Плотскими очами я никогда ничего не видела, а только духовными», — уточняет Тереза. Описания этого состояния отличаются необыкновенной точностью — видения обладают последовательностью, начало невидимого присутствия Христа — это свет.

«Блеск ослепляющий, белизна сладчайшая. Солнечный свет по сравнению с этим так темен, что и глаз на него открывать не хотелось бы. Да и вовсе не похож этот Божественный свет на солнечный: естественным кажется только он один, а солнечный — искусственным».
После света — голос.

«Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания, но не знает, о чем просить, потому что с нею Бог, а большего счастья могла бы она пожелать?»

После голоса — видение.

«Этого видения душа не ждет и не думает о нем вовсе, как вдруг оно является ей, сначала устрашая великим страхом, а потом успокаивая миром, столь же великим». Тереза видит Иисуса почти всегда «в Теле Славы» — «Солнцу подобен Он, покрытому чем-то прозрачным, как алмаз. Ткань его одежды как тончайший батист». «Эти внутренние видения мгновенны, как молния… и остаются неизгладимо запечатленными в душе, хотя в эти кратчайшие мгновения так же невозможно смотреть на лицо Христа, как на солнце». «Что бы мы ни делали, чтобы увидеть Его, — все бесполезно, и даже стоит только пожелать увидеть что-нибудь яснее, чтобы видение исчезло…» «Страстно иногда хотелось мне увидеть, какого цвета и очертания глаза Его… но я никогда не могла их увидеть. Правда, я часто замечала, что Он смотрит на меня с невыразимой нежностью, но сила этого взгляда была такова, что я не могла его вынести».

После видения — слова, как правило, простые: «Это Я. Не бойся!..». Когда однажды Христос покинул ее, она услышала: «Я с тобой, но хочу, чтобы ты знала, каково тебе без Меня».

Иногда Христос говорит Терезе истины, которые кажутся со стороны прописными, мало отличающимися от поучений духовников. Но ведь писал Ориген, что Христос является человеку в том образе, какого тот достоин.

5-я ступень — любовь. «Представьте себе человека, любящего так, что он не может ни минуты обойтись без любимого. Но и такая любовь меньше моей любви к Христу». «Я бы радовалась, если бы другие прославлены были на небе больше, чем я; но я не знаю, радовалась ли бы я, если бы кто-нибудь любил Бога на земле больше, чем я». «Смерть кажется душе в такие минуты упоительным восторгом в объятиях Возлюбленного». «Я хотела бы растерзать сердце мое на части, чтобы только сказать, как мука эта сладостна».

Невозможно провести какие-то аналогии с этими высказываниями святой Терезы. Это ее личный духовный опыт, о котором другим, наверное, нечего сказать.

6-ю ступень экстаза уже не сама Тереза, а Римская Церковь назовет «пронзением».
«Справа от себя увидела я маленького Ангела… Длинное золотое копье с железным наконечником и небольшим на нем пламенем было в руке его, и он вонзал его иногда в сердце мое и внутренности, а когда вынимал из них, то мне казалось, что с копьем он вырывает и внутренности мои. Боль от этой раны была так сильна, что я стонала, но и наслаждение было так сильно, что я не могла желать, чтобы кончилась эта боль».
Высшую точку экстаза — богосупружество — святая Тереза считала не только вершиной своего духовного опыта, но и возможностью социальной, движущей целые народы. «Благо душе, познавшей истину в Боге. О, как необходимо это познание людям, стоящим у власти! Какой порядок установился бы тогда в государстве и сколько бедствий было бы избегнуто…» «Кто делает упорные усилия, чтобы взойти на вершину совершенства, тот никогда не восходит на эту вершину один, но всегда ведет за собой, как доблестный вождь, бесчисленное воинство…»

Тереза Авильская первой из католических святых подробно описала свой личный мистический опыт. Что побудило ее сделать это?
Когда Тереза начала быстро совершенствоваться в своей духовной жизни, ее исповедники были смущены. Они не были уверены, что столь интенсивные духовные переживания исходят от.Бога, а не являются искушением сатаны. Один из ее исповедников попросил ее как можно подробнее описать свои духовные переживания, и так появилась первая ее книга «Моя жизнь». Через несколько лет Тереза дополнила это сочинение, включив в него события вплоть до 1565 г.

Позже — и очень быстро — Тереза напишет еще две книги — «Путь к совершенству» и «Книга о жилищах, или Внутренняя крепость». Первая посвящена молитвенной жизни, в частности мысленной молитве, вторая — изображает человеческую душу как крепость, в которой есть семь мест пребывания. Сам Бог пребывает в седьмом, или самом центральном месте. Цель жизни — пройти через все эти семь мест пребывания к Самому Богу. Путь в крепость лежит через врата молитвы.

Реформа «босоногих»

Книги Терезы Авильской станут классическим изложением ступеней мистического молитвенного восхождения души к Богу. Она запечатлит в них опыт, обретенный ею, принадлежавшей монашескому ордену Кармеля, одного из древнейших братств.

По преданию, оно было основано на горе Кармель еще в ветхозаветные времена Илией Пророком — во славу Приснодевы, о которой пророчествовал Илия. Его пещера считается и первой монашеской обителью, а сам Илия — составителем устава кармелитского братства.
Устав был так суров, что далеко не все монахи готовы были его исполнять, и в 1432 году папа Евгений IV специальной буллой смягчил почти все его положения. Тернистый путь к совершенству сделался довольно обычным образом жизни.

Семь лет Тереза жила, подчиняясь не слишком обременительным правилам устава, не замечая внешней жизни, а когда глянула на все, что окружало ее в монастыре, то ужаснулась. И начала дело Реформы — реформы «босоногих» (в отличие от «обутых», «смягченных» кармелитов).

К почти невыполнимому пути хотела она вернуть монашество, чтобы совершенно служить Христу Совершенному.

Монахини, поддержавшие стремление Терезы, объявили о своем намерении по-настоящему служить Богу, полностью отринув все мирское, — и возмутили всех. Получалось, что католики недостаточно служат Богу. Получалось, что Тереза хоть и не прямо, но все же критикует обмирщение католической церкви.

Терезе грозила инквизиция. Провинциал (главный представитель) Кармеля в Старой Кастилии отец Аджело де Салазар не дал благословения на создание новой обители. Но Тереза терпеливо и безропотно ждала, а через пять месяцев вновь обратилась за разрешением. И ей разрешили.
В 1562 году пять монахинь из монастыря Благовещения основали обитель святого Иосифа.

Принимая обет полной бедности, абсолютного служения Иисусу, Тереза предполагала жить в строгом затворе, в нищете и непрестанной молитве. Она не рассчитывала найти последовательниц, но четыре молодые монашки, ушедшие с нею из монастыря Благовещения, с радостью принимали все трудности и невзгоды. И однажды Господь на молитве сказал ей, что «эта обитель для Него сладостный рай и что Он выбрал те души, которые хотел в нее привлечь».

Однако церковные власти думали иначе. Сначала они намеревались разрушить обитель и разогнать насельниц. Те отказались уйти, а ломать строение посланные люди все же не решились. Дело было передано в Королевский Совет. Монахини же только молились о спасении обители — поехать в Совет, чтобы отстаивать свои права, они не могли: не было денег. Но молитва была услышана, и гонения утихли. Наконец из Рима было получено разрешение, узаконившее создание обители. Власти Авилы смирились, но решили сделать обитель прибыльной. Страшная тоска охватила Терезу: ей казалось, что она предает возлюбленного Христа лобзанию Иуды.

В 1567 году со скудным имуществом — бутылью святой воды, восковой статуэткой младенца Иисуса, веригами да соломенными постелями — «босоногие» кармелитки покинули Авилу, чтобы основать новую обитель в торговом городе Медина-дель-Кампо. Теперь Терезу звали Мать-основательница. Ей предстояло основать обители «босоногих» кармелиток в Мадриде, Севилье, Толедо, Саламанке, Бургосе. Для новых обитателей монахини всегда будут выбирать ветхие, полуразрушенные дома и сами приводить их в порядок.

Иисус Иоанна Креста

Однажды в ноябре 1567 года в обитель кармелиток в Медина-дель-Кампо явился посоветоваться с Терезой молодой студент Саламанского университета брат Хуан де Санто Матиа, кармелит из «обутых». Вольности «смягченного» устава не удовлетворяли его, как в свое время и Терезу. Встреча оказалась необходимой для обоих. Брат Хуан, которому было суждено обрести в «босоногом Кармеле» имя Хуан де ла Крус (Иоанн Креста), стал наставником и духовником Терезы. В мистическом опыте Тереза была умна, точна и безошибочна, но в вопросах технологической метафизики ей без Хуана де ла Крус пришлось бы трудно.

Встреча с братом Хуаном придала Терезе новые силы. За три года (с 1568-го по 1571 -и) она открывает семь новых обителей. Сеять семена слова Божия она отправляется всегда с той же самой восковой статуэткой младенца Иисуса, с бутылью святой воды и совсем без денег. На новом месте монахини первым делом приобретали дом — не за деньги, а в долг. Торговаться Тереза научилась так, что и плуты отступали: «Когда Господь поручил мне основание обители, я сделалась настоящим дельцом, и этому радуюсь». Перед основанием Толедского монастыря у нее было целых три дуката, и она купила на них две иконы для алтаря, две постели и одно одеяло на всю будущую обитель. Мало основать обитель, надо, чтобы она жила. В основе управления Терезой была заложена простая истина: «Все — ничто без любви». Монастыри были расположены далеко друг от друга, и Тереза оставляла в каждой обустроенной ею обители минимальное число монахинь: «Я знаю по горькому опыту, что такое много женщин, собранных в одном месте, да избавит нас от этого Бог!». «Дочери мои, заклинаю вас любовью Отца и Кровью Сына, — увещевает она, — берегитесь строить большие и великолепные обители… Будем в этом подобны нашему Царю, имевшему в мире только две обители — Вифлеемские ясли, где Он родился, и Крест, где Он умер».

Обители кармелиток строятся на любви и радости. «Да избавит нас Бог от унылых святых, — пишет Тереза. — Терпеть не могу скучных людей и насильственных молитв».

Однако не только радость сопутствовала Терезе. Ни решения Королевского Совета в пользу ее обителей, ни разрешение Рима не могли успокоить «обутых». Ведь деятельность Терезы без всяких слов обличала их в отступлении от учения Христа. «Босоногие» подвергались гонениям беспрерывно с 1571 года. В 1577 году «обутые» с помощью солдат взяли приступом обитель Благовещения Иоанна Креста. Иоанна Креста и бывшего с ним отца Германа так избили, что у отца Германа кровь хлынула горлом, а Иоанн Креста навсегда остался инвалидом.
Тереза увидела в этом попытку вновь распять Христа и уничтожить Его церковь. Она попросила защиты у Филиппа II. Король, который и сам стремился обуздать церковную власть, обратился к папскому нунцию: «Кажется, вся вражда «обутых» к «босоногим» — только из-за того, что они ведут жизнь более святую, чем те. Вы очень обязали бы меня, если бы защитили это доброе дело (реформу. — Авт.), потому что все говорят, что вы «босоногих» не любите и несправедливы к ним». Попытка подчинить церковников светской власти удалась, и в 1580 году булла папы Григория XII сделала наконец то, о чем Тереза и мечтать не смела, — Кармель разделился на два независимых братства — «братство босоногих» и «братство обутых». Но это желанное разделение имело и опасные последствия: Тереза попала в прямую зависимость от Рима, от Святого Престола…
 

Великое таинство

В 1582 году Тереза получила приглашение от герцогини Альба. В первый раз за многие годы настоятельница кармелиток отправляется в путь не на крестьянской телеге, а в роскошной карете. В Альбу прибыли вечером. Тереза хотела стразу приняться за дело, но силы изменили ей. Какое-то время она превозмогала себя, но в Михайлов день у нее открылось горловое кровотечение. Сестры, прибывшие с нею, стали молиться. «Заклинаю вас, дочери мои, не желайте, чтобы я оставалась дольше на земле, — нечего больше мне на ней делать, — сказал им она. — Свято храните устав нашего братства, но с меня не берите пример: я была плохой монахиней». 3 октября, в канун для святого Франциска Ассизского, она попросила ее причастить. Священника со Святыми Дарами встретила радостно: «Смерть моя была не чем иным, как таким восторгом любви, что тело мое не могло этого вынести!» — скажет она, явившись после кончины одному из кармелитов.
 

«Так совершилась в первый раз в человечестве великая тайна — Бракосочетание человека с Богом», — напишет об этом один из исследователей жизни святой Терезы Д. Мережковский. В 1622 году Святой Престол объявил Терезу святой. До этого Саламанский университет присудил ей степень доктора богословия. А еще раньше, как это всегда бывает, святой ее признали простые люди. Они называли ее Матерью. Храмы святой Терезы и поныне украшают многие города, где живут католики.